Пройдя к стоящему в центре комнаты столу, я села на единственный стул с невысокой спинкой, который, очевидно, принадлежал главе семейства, что принялся неуверенно переминаться рядом со своей супругой и дочерью, которая, закончив с освещением, явно не знала, куда себя девать. Садиться я им предлагать не собиралась.

– Итак, я задам вопрос, который вы трое уже слышали. Где Марк, брат Деллы?

– Вы пришли за мальчиком с целым отрядом наемников? Он что, украл что-то? – вдруг решила парировать вопросом на вопрос женщина, нервно обхватив себя за локти.

Я на мгновение даже опешила от такой наглости.

– Наемники? – Оглянувшись на сопровождающих меня в гражданском платье стражников, я вспомнила свою реакцию на первое их появление и кивнула, понимая. – Нет, это всего лишь городская стража, ситуация требовала от них быть незаметными.

На этих словах молчаливый предводитель отряда отогнул шерстяной жилет и продемонстрировал приколотую изнутри плоскую брошь с изображением щита и меча, а дочь хозяев дома мгновением позже упала в обморок.

Неожиданный поворот…

На отца семейства было жалко смотреть, казалось, что он или лопнет от приливающей к лицу крови, или упадет с разрывом сердца рядом с достаточно быстро пришедшей в себя и залившейся слезами дочкой. Первые же слова, прорвавшиеся через девичьи рыдания, были адресованы матери и заставили меня, да и всех присутствующих, практически сделать стойку, как гончих, напавших на след.

– Мама, они все знают, они следили…

– Тише, тише, золотко. – Растерявшая окончательно весь лоск женщина обнимала своего ребенка, гладя по голове, а потом обернулась ко мне, зло сверкая глазами. Я, делая вид, что мне и так все известно, молча выгнула бровь, хотя внутри у меня уже все оборвалось в ожидании самого худшего. И худшее пришло: – Это я. Я придумала и я сделала. Дочь и муж ничего не знали. – Она встала, гордо выпрямившись и скрестив руки под грудью, словно совершила что-то героическое.

Мужчина, смотря на свою супругу снизу вверх и продолжая обнимать полулежащую дочь за плечи, имел вид настолько потерянный и испуганный, что я вполне легко была готова поверить, что он вряд ли был о чем-то в курсе.

– Очевидно, что твоя дочь все же что-то знала. Рассказывай все от начала и до конца, а я подумаю, кто виноват и что с этим делать. – Я бросила два коротких взгляда – на напрягшегося Альвина и на свое сопровождение. Моего телохранителя, как лицо заинтересованное, обуревали эмоции, а вот патрульные откровенно скучали, хоть и были настороже, косясь то на подавленного главу семейства, что опустился на одно колено рядом с дочерью, то на его супругу.

– Марк был слабоумным и бесполезным. Пока Деллка работала и давала деньги на его содержание, я еще готова была терпеть это ничтожество в своей семье, но у меня дочь! А этот недоумок повадился цветочки ей дарить, воровал, небось, где ему денег на цветы зимой взять! – Девушка в объятиях отца, потемневшего лицом, зашлась слезами пуще прежнего, а ее мать продолжила после секундной паузы: – Я давно уже снотворные капли себе выписываю, а как Деллки не стало, так я поняла, что ты сам это ярмо всю жизнь тащить будешь и нас заставишь. – Она бросила быстрый и презрительный взгляд на молча смотрящего на нее мужа. – Позвали мы его с Ольхой проехаться с нами до соседней деревни, пока ты был в лавке, я налила ему вина с каплями снотворными, и на полдороге мы его с дочерью ссадили с телеги.

– Он же мой племянник, Зара, как ты могла…

– Так и смогла! Обрюхатил бы этот недоумок Ольху через пару лет, кому с этим позором жить бы пришлось, тебе? Первым бы орать начал о том, куда я глядела, что за дочерью не досмотрела! А о дочери, о дочери ты подумал?! Сколько ей в девках сидеть? За ней везде этот мычащий дурак таскался, друзей-подруг распугал всех!

Я встала, не спуская взгляда с тяжело дышащей отравительницы.

– Где оставили? По какой дороге везли?

– Где оставили, там нет уже. А если и есть, так одни кости. – Неприятная ухмылка скользнула по когда-то красивому лицу Зары, ее дочь на полу замерла, уставившись расширившимися глазами на мать.

– Ты же сказала, что он проснется, мы же ему и нож, и еды оставили, чтоб шел… – начала лепетать Ольха, но ее мать фыркнула, закатив глаза.

– А ну как нашел бы дорогу домой? Нет, я ему столько снотворного влила, что он еще у леса помирать начал. Это только ты у меня, дурочка, могла в такой глубокий сон поверить. Все добра ему желала, плакала… Ничего хорошего ни он, ни шлюха Деллка нашей семье не принесли. Сдохла она, сдох и он, туда им и дорога. – Сбоку от меня послышался медленный выдох – Альвин с трудом сдерживал себя. Зара его тоже услышала и, гордо вздернув подбородок, смерила холодным взглядом. – Лишь один ее любовник, видимо, совестливым оказался, на том и погорела я. Надо было отдать тебе мальчишку, и дело с концом, ну, что сделано, то сделано. Я убила, меня и судите, от содеянного отказываться не буду, но ради счастья дочери и не то бы еще сделала.

Зажмурившись, я с трудом сдержала мат. Вот тебе и счастье дочери, на чужих костях и в чужом доме построенное.

– И что мешает мне забрать на суд не только тебя, но и твою дочь, которая помогала тебе вывезти Марка из его собственного дома?

– Его дома? Да что тут вообще…

– Рот закрой. – Я наконец стряхнула с себя оцепенение, пытаясь переварить все, что узнала за недолгий промежуток, и вспомнила, что стоящая передо мной женщина мне в этом мире не ровня и вести себя должна соответствующе. – После смерти Деллы этот дом по наследству принадлежит Марку. Которого ты убила, а дочь твоя поспособствовала. Альвин, бери ее и дочь, вяжи руки, повезли их в замок. – Откуда у меня в голосе звучало столько спокойствия, я и сама не понимала. Ситуация меня пугала до дрожи. Вот тебе обыденность жизни простого средневекового дома. С глаз долой, едва только повод появился и возможность. И если бы не Альвин и мое любопытство – мы бы о том даже не узнали. Да и толку, что узнали? Не успели все равно.

Смертельная бледность залила лицо Зары, колени ее подломились, и она, упав на пол, поползла ко мне, умоляя не трогать ее дочь, которая не знала ни о доме, ни о снотворном и лишь выполняла ее приказы, не смея ослушаться.

Я смотрела на убийцу, пока мое сопровождение грубо ставило ее на ноги и вязало руки веревкой, оставляя полуметровый «хвост», чтоб было удобнее вести, пытаясь понять, действительно ли она хотела оградить дочь от каких-то поползновений или просто воспользовалась удобным предлогом, усмирив совесть, и избавилась от нежеланного приемыша? Пыталась понять, чем руководствовалась эта женщина, пойдя на убийство доверившегося ей мальчишки, да еще и убогого. Пыталась как-то оправдать ее, глядя на красавицу-дочь Ольху. Пыталась и не могла.

– Ваше высочество, я прошу вас, – мужской голос прорезался через завывания супруги, стоило только Альвину шагнуть в сторону замершей в объятиях отца девушки, – я знаю свою дочь, она бы ни за что не согласилась, знай, что моя… что Зара задумала. Она дружила с Марком и с Деллой дружила, прошу вас, не забирайте ее у меня!